Ушла из жизни ветеран Великой Отечественной войны, фронтовичка Анна Кирилловна Почекутова, сообщила администрация Саяногорска (Хакасия).
Реальная история Великой Отечественной войны становится все менее видимой и слышимой. У нас осталось не так много времени, чтобы записать бесценные воспоминания ветеранов о военных годах: как они сражались и стремились выжить, об истории, к которой принадлежат. Эти воспоминания способны помочь нам по-иному увидеть события прошлого, повседневную жизнь женщин, а то и совсем еще девчонок во время войны. Мы знаем, что их стойкость и решимость на войне были весомым вкладом в Победу. Но слишком мало ведаем о том, как это было в действительности, что они чувствовали, о чем мечтали, что вынуждало их принимать то или иное решение.
Несколько лет назад мне довелось встретиться с Анной Кирилловной и немного поговорить с этой замечательной женщиной, перед которой мы все в долгу.
Фото: А. Почекутова с сыном Анатолием
Ветеран Великой Отечественной войны Анна Кирилловна Почекутова – одна из тех саяногорок, кто с честью выполнил свой долг перед Родиной в великой битве. Два года - с февраля 1943-го по март 1945-го - гвардии сержант Почекутова воевала техником-синоптиком на Первом Украинском фронте в составе восьмой гвардейской дивизии второй воздушной армии имени Богдана Хмельницкого.
На войну Анна ушла добровольцем, когда ей было всего 17 лет. Память о том трагическом времени не умирала в ней никогда, сохраняя на удивление мельчайшие подробности событий и фамилии людей, с которыми свела непростая судьба. Анна Кирилловна была на редкость талантливая рассказчица. Сказывалась, видимо, ее любовь к чтению. За свою жизнь собрала не одну сотню книг, которые едва умещаются в ее квартире на стеллажах. Удобно устроившись на диване, незаметно для себя я потеряла ощущение времени и погрузилась в другую реальность.
- Родилась я в селе Троица Пировского района Красноярского края в феврале 1926 года шестнадцатым ребенком в семье, - начала Анна Кирилловна рассказ о себе. - Из всех остались жить восемь. До меня у мамы две девочки по имени Анна умерли. Она думала: «Назову еще одну, может, тоже помрет». А я, шустрая, выжила. Жили мы бедно, хотя мама, Матрена Харитоновна, была из богатой семьи. Ее мама долго не могла простить, что дочь вышла замуж за бедняка, тятеньку Кирилла Захаровича.
Как война началась, мне 15 лет было, но я уже вовсю вкалывала в колхозе. Господи, что только ни делала! Прицепщиком работала, пахала, жала, косила... Косить научилась в 11 лет. Потом две зимы на лесозаготовках вместе с мужиками валила громадные сосны. Война все перевернула. Одного брата убили в первые дни войны, он был минером. Помню его с маминых слов. Другого - Ефима путем узнала, когда он вернулся с войны. Очень его любила.
Путь на фронт Анны Почекутовой начался с работы на Красноярском военном заводе имени Клима Ворошилова. Туда ее отправили вместе с другими деревенскими девчонками подготовить производство для изготовления необходимых фронту самолетов и танков.
- Работали так, что на руках кожи не было. А кормили как? В похлебке капуста плавала и гречка. Несмотря ни на что у меня было огромное желание попасть на фронт, и я упорно к этому стремилась. Писала много раз в военкомат, но кто девчонке-соплячке ответит? В деревне тогда гуртом шли записываться на фронт. Чего греха таить: многие бежали с завода, кто - домой, кто - на фронт. Вот и меня девчонки уговорили:
- Давай сбежим. - Как сбежим? - Да так.
- И убежали. В чем были - встали и пошли. Один водитель остановился, чтобы нас подвезти, а как узнал, что нет денег, высадил. Так и прошагали до родной деревни километров триста. Не помню теперь, кто нам хлеба давал по дороге. За Аней приехал с завода рыжий начальник и забрал обратно.
«Почекутова, еще раз убежишь, я тебя посажу», - строжился он. «А я на фронт уйду», - отвечала она дерзко, уверенная в том, что рано или поздно действительно уйдет. Ведь она была комсомолкой. - И вот подруге Ольге приходит повестка на фронт, а я увязалась с ней в военкомат. Приходим, дверь открыл симпатичный молодой чело век: черные брови и волосы, длинные ресницы. Как потом узнали, майор Матросов. Я стою плачу.
- Чего плачешь? – спрашивает.
- Убежала с завода, хочу на фронт
- Ты, детка, с какого года рождения, двадцать шестого? Знаешь, что таких не берут? - Знаю. Все равно уйду. Говорю, а слезы катятся. - Что же с тобой делать? - Вы напишите, что я с двадцать четвертого. Выписал он мне повестку.
Пришла я к начальнику на завод, показываю ему повестку. Дурочка-дурочкой, душа-то чистая, без всякой подлости. Он прочитал, положил ее себе в нагрудный карман и говорит: «Почекутова, я тебе покажу фронт!». Я дверью стукнула, заругалась, побежала к Ольге. Говорю сквозь слезы: «Пойдем обратно к майору». Он как увидел меня рыдающую, вторую повестку выписал.
Трудовая книжка, зарплата и стахановская книжка так на заводе и остались. У нас с Ольгой на двоих картонный чемодан был. Сложили туда белье, любимую книгу. Ольга бархатную куртку продала. На мне платье коричневое цветочками и платочек - мама купила за золотое кольцо. Тапочки белые с голубой окантовкой. Хорошенькие такие. Ольга в красном берете. Взяли буханку хлеба и помидоры, больше ничего не было, и пошли в военкомат.
Хотели в Морфлот, дурочки. Идем - навстречу три девчонки: Вера, Маша и Женя. Тоже сбежали откуда-то и, как мы, направились проситься в Морфлот. А тут как раз моряки маршируют - опоздали мы. В военкомате высокий белокурый молодой человек записал наши пожелания: Ольгу - в радисты, меня - на техника-наблюдателя в авиацию. Всю дорогу до Ачинска тряслась, боялась, что рыжий начальник будет за мной гнаться, чтобы вернуть на завод.
Приехали в Ачинск. Вокзал деревянный, народ на нем самый разный: и военные, и штатские, и шаромыги какие-то бродят.
Ольга на нары залезла и уснула, а я сижу, стерегу чемодан. Под утро задремала. Проснулась - чемодана нет, украли. Погоревали мы, а потом успокоились, все равно казенное обмундирование выдадут. По прибытию в Кемерово нас всех коротко подстригли. Жалко, конечно, было расставаться с роскошными косами. Привезли в Абакан. Выдали мужские рубахи и кальсоны с вязками, юбки и гимнастерки, сапоги 41-го размера. Снарядились мы, в зеркало глянули - страх божий. Все большое, топорщится, еще и подстриженные, как курицы мохноногие. Пришлось одно подшить, другое подделать.
Затем приступили к освоению военных специальностей. Ольга полгода училась на радиста, я - три месяца на техника-синоптика. В роте 150 девчонок, а через перегородку - 150 мальчишек. Ежедневно строевая подготовка по шесть часов, марш-бросок на 50 километров, кросс на лыжах по три километра. Была и культурная программа, в театр водили. Нашего преподавателя звали Александр Иванович, старшину - Зинаида Ивановна - симпатичная такая была, кровь с молоком. Я с девчонками в роте запевала, когда маршировали. Видели когда-нибудь, как 150 человек шагают в ногу и поют: «Вставай, страна огромная…»? У людей слезы выступали, когда мы маршировали.
В феврале 43-го Анна сдала экзамен на «отлично» и по собственному заявлению получила направление на линию фронта.
Место дислокации части: село Никоновка, которое находилось в 18-ти километрах юго-восточнее города Бердичево. Эшелон медленно продвигался по искореженной от бомб и снарядов, измученной войной земле. Проехали Курск, Воронеж, Харьков... Сержант Почекутова вышла из вагона возле города Сумы, но сразу не попала в расположение дивизии, за неделю про- двинувшейся вперед на запад. Ей пришлось с трудом пройти не один десяток километров по мокрому снегу в прохудившихся за время учебы солдатских сапогах 41-го размера, из дыр которых предательски торчала солома.
По дороге встретила женщину, возвращавшуюся домой с базара.
- Куда ты идешь, детка? Там поля заминированы, тропинку надо знать, - предостерегла она.
Затем привела домой, накормила, оставила ночевать. Это трогательное гостеприимство Анна Кирилловна помнит до сих пор. У женщины было много детей, но в трудное, голодное время она не пожалела миску борща для случайной гостьи - сержанта Советской Армии. Почти через месяц, измучившись вконец и заболев по дороге, Анна прибыла в расположение части, где и началась фронтовая жизнь 18-летней девчонки.
- В мои обязанности входили записи данных о погоде, которые со всех концов страны поступали радистам по тройному коду. Я наносила на большую карту маленькими перышками 100- 300 индексов. По этим данным истребители и бомбардировщики вылетали на задание. Вместе с Ниной Светловой мы работали в мужской компании - начальник метеостанции, майор Милеха, инженеры Владимиров, Сочин.
О том, что я ушла добровольцем на фронт, мама не догадывалась, пока не получила письмо.
- Такая передовая была у меня. Синоптики не стреляли, хотя оружие имелось. Нас постоянно обстреливали и бомбили. Молитву, которую мне дала полячка, у которой мы квартировали, положила вместе с комсомольским билетом в нагрудный карман. Однажды в Новограде Волынском немецкие самолеты налетели как воронье. Все кругом зашумело, неба не видать. Мы с инженером Владимировым упали в помойную яму. Шипящий осколок пролетел в нескольких миллиметрах от моего ремня. Словно второй раз родилась. Наверное, молитва спасла.
В Кракове разместились на квартирах. Мне довелось мимо Освенцима проезжать, когда наши войска освободили лагерь. Потом дивизия вошла в Берлин.
В марте 45-го Анна отправилась домой, так как была в «интересном положении». На фронте она встретила Анатолия Семеновича, невероятную любовь к которому пронесла через всю жизнь.
- Он влюбился в меня перед окончанием войны. Я же и не думала ни о какой любви. А потом 29 лет прожила одна, никто не нужен был, хотя столько поклонников было - так его любила. Не дай Бог никому так любить. Но это уже совсем другая история".
Лариса Мазунина
Анна Кирилловна награждена: орденом Отечественной войны II степени, медалью «За победу над Германией в ВОВ 1941-1945 гг» и юбилейными медалями.
